Форум портала Russian Heartagram

В конце июля под дурацким названием "Джонни Д." на экраны кинотеатров выходит огнестрельная драма Майкла Манна Public Enemies о знаменитом грабителе банков Джоне Диллинджере. Исполнитель главной роли актер Джонни Депп поделился с Эрнстом Рейнхартом/IFA своими соображениями насчет того, что и кому должен настоящий мужчина.
Интервью:
Скрытый текст

Во время интервью Джонни Депп выглядит не столько гангстером, сколько пиратом – не потрепанным Джеком Воробьем, а щеголеватым Эрролом Флинном. На нем белая блуза, черная куртка и штаны, из кармана которых небрежно свешивается бандана. 46-летняя суперзвезда полностью оправдывает свою репутацию – начиная непременным опозданием («Это всегда было моей проблемой») и заканчивая иронией при ответах на вопросы.

В отличие от Джона Диллинджера вы, наверное, вряд ли сможете пойти в кинотеатр и остаться неузнанным. Как вы миритесь с этой стороной славы?
Кое-чего из прошлой жизни не хватает. И, конечно, анонимность – одна из таких вещей. Скажем, иметь возможность слоняться по улицам. Просто слоняться по улицам, так, чтобы тебя никто не узнал. Или, например, повести малышню в магазин, в ресторан или в Диснейленд, и чтобы на тебя смотрели, как на обычного придурка, – это было бы идеально.

Джон Диллинджер умел как-то смешиваться с толпой, а мне это не удается. Он спокойно просачивался через полицейские кордоны, приговаривая «Как поживаете?», «Как ваши дела?» И все у него было в порядке, никаких проблем. Или во время Всемирной выставки в 1933-м он вручил копу свою камеру «инстаматик» со словами «Вы не щелкните меня с моей девушкой?»

Есть в мире такое место, где вы можете прогуляться, не рискуя попасть под обстрел фотовспышек?
Есть один островок на Багамах. (смеется) Там я неплохо гуляю.

Вы – американец, но живете во Франции. Какой вам видится Америка на расстоянии?
Несмотря на то, что у нас дом на юге Франции, большинство времени мы проводим в Штатах, потому что дети здесь ходят в школу. Франция дает мне ощущение покоя, дарит роскошь более простой жизни, так как мы живем за городом, и мне не приходится убивать целый день, отвечая на звонки менеджеров и агентов. Жизнь там бесконечно проще. И надо сказать, такая дистанция заставляет меня еще больше ценить не только Соединенные Штаты, но и Калифорнию, Лос-Анджелес.

Как вам кажется, судьба Джона Диллинджера – пример того, как должен прожить свою жизнь мужчина?
Да, во многом это так. К счастью, лично мне не приходится выходить из дома с двумя кольтами 45 калибра под мышками и автоматом Томпсон в руках. До этого еще не дошло, слава богу. Надо понимать, что представлял собой Джон Диллинджер в те времена, особенно в 1933-м, когда банки были врагами, обдиравшими клиентов как липку, а люди вроде Джона Эдгара Гувера (шеф ФБР – Прим. ред.) были хуже любых преступников.

В определенном смысле Диллинджер стал для простых людей ролевой моделью, последним героем. Он поднялся и сказал: «Я не оглядываюсь назад. Я только что отсидел десять лет за пустяк (за ограбление овощной лавки – Прим. ред.) и теперь намерен двигаться только вперед. И будь что будет». Я по-настоящему восхищаюсь Диллинджером.

Как вы объясняете то, что люди больше любят плохих парней, чем хороших?
По-моему, это зависит от плохого парня и от того, кого мы считаем плохим парнем. Как я только что говорил об Эдгаре Гувере и Джоне Диллинджере – если бы вы спросили меня, к кому из этих двоих можно было повернуться спиной и чувствовать себя в безопасности, я бы выбрал Диллинджера. Гувер был ужасным человеком и много-много лет занимал влиятельную позицию в правительстве.

Плохие парни плохим парням рознь. Есть Диллинджер, есть Бонни и Клайд, есть Билли Кид, который сказал: «Я восстану против истеблишмента и буду делать то, что посчитаю нужным». А с другой стороны есть Чарльз Мэнсон и ему подобные, творившие самые невероятные дикости. Ими, вероятно, тоже можно восхищаться… Вообще, это у нас в голове, не правда ли? Люди всегда немного притормаживают, чтобы получше рассмотреть автомобильную аварию.

Вы только что отснялись в Ромовом дневнике в Пуэрто-Рико. Что для вас значит этот проект?
Около двенадцати лет назад мы с Хантером Томпсоном сидели в его так называемой «военной комнате», где он хранил все свои коробки, рукописи и всякий хлам, и листали черновики Страха и ненависти. В куче мусора я нашел коробку с надписью Ромовый дневник, о которой Хантер совсем позабыл. Мы достали из нее листы, начали читать, и оказалась, что это очень хорошая штука. Хантер решил, что отредактирует и издаст роман. Что он и сделал. А еще мы поклялись друг другу, что превратим Ромовый дневник в кино. Мы несколько лет над этим работали, ходили на всякие встречи, и потом Хантер распрощался с миром, ну а мы наконец-то собрались и сняли фильм. Он очень личный, он для Хантера. Мы задумали этот проект двенадцать лет назад и чудесным образом воплотили его в жизнь.

Когда вы готовились к роли Диллинджера, вам пришлось вернуться в те места, где вы росли. Что вы узнали о себе и об истории этой местности?
Из-за того что материалов о Диллинджере сохранилось очень немного и среди них нет аудиозаписи его голоса, ближе всего я смог к нему подобраться, раздобыв запись с голосом его отца. Послушав ее, я начал вычислять: он вырос на ферме в Муресвилле, Южная Индиана, а я родился в Оуэнсборо, Кентукки, который в 70-80-ти милях от тех мест. И тут все заиграло! Я услышал, как он разговаривает, я увидел, как он двигается. Он не сильно отличался от моего деда, который как раз в 1930-х нашел себе занятие по душе. Днем он водил автобус, а по ночам гнал самогон для засушливых округов. Работал в сфере услуг, можно сказать. И вот из этого, из воспоминаний о своей семье, о своем отчиме, который провел несколько лет, обучаясь уму-разуму, ха-ха, в Стейтсвильской тюрьме, – из всех этих ингредиентов я собрал Джона Диллинджера.

Правда ли, что вживаться в роли вам помогает музыка?
Ох, конечно. У каждого из наших ежедневных разговоров есть что-то вроде саундтрека – будь то сигналящие машины на улице или шелест бумаг. Я стараюсь, чтобы музыка всегда была со мной. Ирония в том, что песня, которую я больше всего слушал на съемках у Майкла Манна, называется Nightmare, Кошмар, ее исполняет Арти Шоу. Она подойдет почти что к каждой сцене.

В интервью Vanity Fair вы сказали, что слушали австралийскую группу Augie March. Как вы на нее наткнулись?
Один мой друг, с которым мы вместе работаем, поставил мне их песню, и меня моментально зацепило. Мне кажется, это одна из самых крутых групп, какие я только слышал – с точки зрения текстов, звука, музыки, всего. Я как-то даже изумлен, что такие таланты до сих пор не покорили планету.

Как вам понравилось работать с Марион Котийар и насколько важны для сюжета любовные отношения между двумя вашими персонажами?
В фильме нет ничего важнее их любви. В определенный момент заработки отходят для Диллинджера на второй план, и он полностью посвящает себя Билли. Так было и в реальной жизни. Искры летели, когда они встречались. Оба они были никому не нужными аутсайдерами и идеально подходили друг другу. А Марион идеально подошла для этой роли. За несколько месяцев до начала съемок она уже была в Чикаго, работала над акцентом, полностью посвящала себя роли. Она любит повторять, что я был с ней терпелив, но я думаю, что это она была терпелива со мной.

Марион сказала, что, согласно ее исследованиям, после смерти Джона Диллинджера Эдгар Гувер хранил в банке его большой пенис. Вы тоже проводили подобные исследования?
Ну, само собой.

То есть это правда о пенисе Диллинджера?
У меня точно такой же.

Еще Марион сказала, что была напугана предстоящими любовными сценами.
Думаете, из-за этого?

Она призналась, что ненавидит раздеваться, потому что это слишком интимная штука, но вы с первого дня были настоящим джентльменом и убедили Майкла Манна в том, чтобы вы оба были в одежде. Вы тоже предпочитаете не показывать больше, чем нужно?
Зависит от ситуации. Обычно отказываюсь. Ну, разве что иногда, в запале страстей. Хотя зрители в таком случае моментально теряют всякий интерес к персонажу – им бы поглазеть на бабьи прелести или на мужичий – как бы его назвать?..

Назовите его по-французски.
Уи-уи. Ле машен, ле трюк. Мне бы ужасно не хотелось, чтобы у Марион возникло чувство, будто она разочарует меня или Майкла Манна, или кого-нибудь еще, если не выставит себя напоказ. Было важно, чтобы она чувствовала себя комфортно. Не нужно что-то демонстрировать, чтобы сделать фильм или сцену лучше. Фильм таков, каков он есть. Я просто хотел убедиться, что с Марион все в порядке. Если бы она пожелала, мы бы надели даже парки, костюмы эскимосов.

Вы как-то говорили, что Диллинджер жил во времена, когда мужчина был мужчиной. Хотите сказать, что сегодняшние мужчины недостаточно мужественные?
Вы просто посмотрите на тогдашнюю моду – мужчины носили шляпы, костюмы, галстуки и пальто и вообще умели выделяться. В этом была какая-то индивидуальность, которую, как мне кажется, мы спустя годы потеряли. Сейчас, по-моему, большинство старается одеваться как все, разговаривать как все. Когда едешь по улице и слышишь музыку, грохочущую в соседних машинах…

Я считаю, что технологии сыграли с нами злую шутку, реально изменили нас на человеческом уровне. Мы уперлись в цифровую стену и утратили способность к простоте. В тридцатые мужчины были теми, кем были, и делали то, что следовало. У них было меньше таблоидов, никаких вот этих риэлити-шоу. Риэлити-шоу – это, по-моему, конечная стадия вуайеризма. Просто невероятно, что сегодня творится на телевидении. Если бы Джон Диллинджер восстал из могилы и все это увидел, то, поверьте мне, каким бы храбрецом Диллинджер ни был, он дал бы стрекача, истошно вопя от того безумия, к которому мы сегодня привыкли.

Что делает вас мужчиной?
Смена пола сделала меня мужчиной. Что делает меня мужчиной… Я бы не хотел сам себя ободряюще хлопать по спине, но если я хоть чего-нибудь и стою, то прежде всего как отец, папаша из меня довольно неплохой, мне кажется. Я считаю, что большего и не надо. Я надеюсь быть честным с собой, быть честным с теми, кого люблю, быть добрым к людям. Я хочу быть хорошим отцом.

Разве роль мужчины не рифмуется для вас с храбростью, отвагой, уверенностью в себе?
Я не знаю, насколько я отважен. Меня нужно поставить в определенные обстоятельства. Так просто никогда не скажешь.

Что в таком случае делает вас женщиной?
Другая смена пола. Я все время скачу – туда-сюда, туда-сюда. Почему бы и нет?

Могли бы вы идентифицировать себя с Диллинджером в том смысле, что он тоже жил на грани, пренебрегая свои здоровьем?
Я не уверен, что так уж долго жил на грани.

Но играть бунтарей, антигероев вы все же любите.
Не думаю, что из меня получился бы хороший супермен. Не думаю, что мне подошло бы трико.

У вас, кажется, есть все – дома, яхта, остров. Смогли бы вы дальше жить, если бы все это потеряли?
Вы это таким тоном говорите, как будто это дичь какая-то. Впрочем, для кого-то это, может быть, и дичь, но с моим образом жизни – вполне прекрасным, чего уж там – бывают моменты, когда ты хочешь взять передышку: чтобы на тебя никто не смотрел, чтобы тебя ни о чем не спрашивали и не заставляли говорить о кино и славе. Ты хочешь просто сидеть у себя на крылечке и пускать слюни, и чтобы никто не подкарауливал тебя с фотоаппаратом.

Форум » <font color=#000000>Найди друга</font> » Вива Кинематографф (продолжение) » тема закрыта
	перенос